Убийства в стиле action - Страница 27

Через несколько минут «фолкон» наконец подняли на берег, где он мертво сел на ободья колес. Шины похожи на черные животы. Водитель тягача подполз на коленях под задний борт, отцепил обвисшую лебедку. Скрежет прекратился, двигатель грузовика умолк. Слышался только плеск лившейся из салона воды.

Полицейские обошли вокруг, опасливо заглядывая в окна. Высокий паникер держал руку на пистолете, словно ждал, что из дверцы вот-вот кто-то выскочит и набросится на него. Тот, что поменьше, отмахивался от мух. Гулко крикнул шалашник, вновь настала тишина.

Высокий коп нажал кнопку багажника. Безуспешно. Еще раз нажал, одновременно дергая крышку. Она приоткрылась на несколько дюймов с протестующим скрипом заржавевших петель. А потом поднялась.

Коп ошеломленно отшатнулся от запаха и, едва заглянув внутрь, пробормотал:

– О боже…

29

Октябрь 2007 года

Серый – упадочный цвет смерти, думал Грейс. Серые кости, серый пепел после кремации, серые могильные камни, серые рентгеновские снимки зубов в архивах дантистов, серые стены морга. Когда гниешь в гробу или в водосточной канаве, со временем от тебя остается лишь серость.

Серые кости лежат на сером стальном столе для вскрытия. Их будут исследовать с помощью серых стальных инструментов. Даже свет здесь серый, эфирный, непривычно рассеянный, просачивающийся в широкие матовые окна. Призраки тоже серые. Серые дамы и господа. Их полным-полно в зале для вскрытия в морге Брайтона и Хоува. Призраки тысяч несчастных людей, останки которых в конце концов очутились здесь, в мрачном помещении с серыми стенами, ожидая за серыми стальными дверцами холодильников, когда их перенесут на стол для исследования, потом похоронят или кремируют.

Грейс невольно содрогнулся. Хотя в последнее время он готов бывать в морге чаще – во время дежурства любимой женщины, все равно его каждый раз в дрожь бросает.

Вот и сейчас ему не по себе, когда он глядит на скелет с накладными ногтями и оставшимися на черепе прядями снежно-пшеничных волос.

Когда глядит на собравшихся в зале специалистов в зеленых костюмах. Фрейзер Теобальд, Джоан Мейджор, Барри Хит – новый член коронерской бригады, маленький, аккуратно одетый мужчина с непроницаемым выражением лица, недавно оставивший службу в полиции и взявший на себя прискорбную обязанность присутствовать не только на месте преступления и гибели в результате несчастного случая – дорожных аварий со смертельным исходом, самоубийств и прочего, – но еще и на вскрытии. Здесь также криминалист-фотограф, фиксирующий каждый шаг в процессе; Даррен, помощник Клио, сообразительный, симпатичный, добродушный парень лет двадцати, с модно торчащими в разные стороны черными волосами, начинавший трудовую жизнь в качестве подручного мясника; Кристофер Гент, опытный криминалист-одонтолог, деловито снимающий слепки с зубов скелета.

Наконец, Клио. Сегодня не ее смена, но она решила, раз Грейс на работе, то и ей не мешает заняться делом.

Порой даже не верится, что он удостоился такой богини.

Высокая, длинноногая, невозможно прекрасная в зеленом костюме и белых бахилах, с заколотыми сзади длинными светлыми волосами, с легкостью и изяществом расхаживает по залу – по своему залу, в своем царстве, – сознавая, но не обращая внимания на окружающий ужас.

Грейс гадал, не присутствует ли он по жестокой иронии судьбы при том, как любимая им женщина раскладывает на столе кости когда-то любимой им женщины.

В зале сильно пахнет дезинфекцией. Стоят два стальных стола для вскрытия, один прикрепленный к полу, другой, на котором лежали останки, на колесиках. Синие гидравлические подъемники у холодильных камер с дверцами от пола до потолка. Вдоль одной стены раковины с кольцами желтых шлангов. Вдоль другой широкая рабочая полка, металлическая разделочная доска, застекленный шкафчик с инструментами, упаковками батареек «Дюраселл» и страшными, никому уже не нужными сувенирами – главным образом электрическими кардиостимуляторами, – вынутыми из трупов.

Рядом со шкафчиком на стене висит лист, на котором записывается имя покойника, в соответствующие колонки заносится вес мозга, легких, сердца, почек, печени и селезенки. Пока на нем написано только одно: «Неизвестная женщина».

Довольно просторный зал нынче кажется битком набитым, как бывает всегда, когда проводит вскрытие патологоанатом министерства внутренних дел.

– Сохранилось три пломбы, – объявил Кристофер Гент, ни к кому конкретно не обращаясь. – Одна золотая коронка. Мост справа с шестого до четвертого зуба. Две композитные пломбы. Амальгама.

Грейс слушал, стараясь припомнить, что Сэнди делала с зубами, хотя не разбирался в терминах.

Джоан Мейджор вытаскивала из большого портфеля гипсовые слепки на черных квадратных подставках, напоминавшие ценные фрагменты из археологических раскопок. Грейс их и прежде видел, но не понимал тонких отличий, которые они иллюстрируют.

Когда Кристофер Гент закончил анализ зубов, Джоан принялась объяснять на моделях возрастной процесс костного формирования, заключив, что останки принадлежат женщине лет тридцати плюс-минус три года.

Что вполне совпадало с возрастом Сэнди в момент исчезновения.

Грейс знал, что надо выбросить это из головы – привносить в дело личные интересы непрофессионально. Только как это сделать?

30

11 сентября 2001 года

Пол дрожал. Звенели десятки ключей, развешанных в ряд на крючках на стене магазинчика. С полок падали банки с краской. С одной слетела крышка, потекла лимонная эмульсия. Картонная коробка перевернулась, на линолеум посыпались медные винтики, напоминая живые личинки.